Экстремальные стихи

Список по порядку:

Идиотизм

Синее братство

1 история про мадам (канкан)

2 история про мадам (пёс)

3 история про мадам (реквием)

Воспоминания, да холод…

Здравствуй, милая, не засохшая

Что смотришь, старая

Бля

Список по алфавиту:

Воспоминания, да холод…

Здравствуй, милая, не засохшая

Идиотизм

Искры

1 история про мадам (канкан)

2 история про мадам (пёс)

3 история про мадам (реквием)

Экстремальные стихи –

Как октябрьские штыки,

Как баллада партизана

От махорочной тоски,

Ломятся из под пера.

В них дерьма под два ведра.

А хорошей дельной мысли

Килограмма полтора.

Раз, два, три, четыре, пять –

Я иду себя искать.

А найдя себя случайно,

Не могу понять опять.

Что со мной, зачем пишу?

Я (лицом) своим трушу.

Но в чернильных строчках злостных

Вновь себя не нахожу.

«Дили-дили-дили-дон

Загорелся кошкин дом…»

Он горит, моя же крыша

Стала к разуму углом.

И пишу я от тоски

Экстремальные стихи.

Потому что в этих строчках –

Состояние души.

БЫЧОК

Точная дата неизвестна (Период 1993-1994)

Я закончу жизнь когда-то,

Как «бычок», упавший в лужу.

Кто-то скажет: «Был п…тый»,

Но не тот, кому не нужен.

Кто-то скажет: «Был поэтом».

Ну, а кто-то – «рифмоплётом».

Тлеет жизни сигарета.

Мы живём по пачкам в блоках.

И когда Господь закурит,

Дьяволу оставив тягу –

Я глаза свои зажмурю…

Лягу.

ГЕОМЕТРИЯ

Я качусь по наклонной

С головой непреклонной,

Под тяжестью движущихся потолков.

Под взглядами окон,

Схватившись за локон

Той, что разделяет со мной мой альков.

Ей надо наверх,

А не падать до низа.

На грани карниза станцую я степ.

Смешная реприза,

Сюрприз для каприза –

Мой танец прокурено пропитых лет.

И кажется странным,

Желанно-жеманным

Мой образ небритый в зеркальной дыре.

Прищуренным взглядом,

Как гадом из сада,

Я преподнесу себя там, в феврале.

В костюме от Гуччи,

А может, от Пьера.

Смешная премьера – печальный финал.

Осенние тучи.

И в лужах вонючих

Увижу всё то, что я раньше не знал.

И скачусь по наклонной

С головой непреклонной,

То сонный, то пьяный, то добрый, то злой.

Энергия окон.

Засаленный локон.

Так что же творится с моей головой?

Быть может, побриться,

Встряхнуться, умыться,

Пойти подлечиться у мага-врача?

А может, забыться,

Ещё раз убиться,

И кинуть её под топор палача.

СВАДЬБА МЕТЁЛКИ

Ну вот, ты замужем,

теперь большая тётя.

Хотя в душе всё тот же маленький ребёнок.

Пусть не в пелёнках

и не октябрёнок –

Внучонок партии по ленинской работе.

Волчонок маленький,

попавший в лапы людям.

В руках могучих бьётся сердце феминистки.

Да, счастье близко –

золотая ложка с миской,

А также ласка, если ты послушной будешь.

На блюдо бляди

тебе жертвуют финансы.

Ты улыбаешься, я скалюсь потихоньку.

И пьяный Пронька

рвёт меха гармони.

А я тебе когда-то посвящал романсы.

В угаре танца,

за столом и на задворках

Пьют люди водку и слюняво тычут: «Горько!»

Да, очень горько

и во рту прогоркло.

А может это твоя новая уловка?!

Метёлка замужем –

смешно и непривычно.

Ты так любила пиво и «Алису».

Ручная крыса,

раздевавшаяся быстро

И изъяснявшаяся крайне неприлично.

Да всё отлично,

просто может это

Тоска о днях, в которых были вместе

С тобой невеста.

Я забрызгаю прелестно

Воспоминаньями все стены в туалете.

ЖАЛКИЕ ЛЮДИ

Жалкие глупые люди

В окнах уснувших домов,

То хвалят кого-то, то судят –

Судьи страны дураков.

Страны (пофигизма) большого,

Алкоголизма до риз.

Где «Поле Чудес» - только шоу:

- Наташа, внесите приз,

Зажгите в глазах удачу,

Развейте тоску и хмель.

С получки осталась заначка,

А значит ещё не мель.

У кухонных плит хозяйки

Мечтают свалиться в постель,

Чтоб рядом не муж в грязной майке,

А статный киношный кобель.

И снова текут разговоры:

- А дочка соседская – блядь.

Папаша – олень длиннорогий.

Ведь стерва последняя – мать.

В соседней квартире то же:

- А сын у Петровны – дебил.

Весь в Ваську – не вышел рожей.

И возле подъезда курил.

Плывут серою массою будни,

А праздников ждут всей семьёй…

- Петровна, яичка не будет?

- Василий, пойдём по одной!

- Соседушка, будет конечно!

- Сосед, я с тобой завсегда!

- Сыночек у Вас расчудесный!

- Дочурка у Вас хороша!

И снова спускается вечер,

И вновь, распустив языки,

Бездарные глупые речи

О мире и о любви:

- Вчера вновь поймали маньяка…

- А НАТО хранит НЛО…

- Театр – это место разврата,

Искусство – сплошное дерьмо…

В стирке, уборке, готовке

Просвета не видно ни зги.

- Ты, дочка, сегодня не долго.

- Сынуля, пораньше прейди.

Ах, как это смотрится мило

(Словами и не передать) –

Рядом с соседским дебилом

Соседская девочка – блядь.

Какой мужик не смотрит на измену?!

Какой мальчишка не приветствует обман?1

Ведь всё живое любит перемены,

Привыкши к тёплым и ухоженным местам.

Всё хорошо: огонь в печи, кормёжка,

Любовь любимой, и её ты любишь. Но

Случится так, и вот не лезет в горло ложка,

И кровь шальная требует вино.

И загуляет русская душонка,

Подобно тройке резвых лошадей,

И даже в чреслах у смиренного мышонка

Взыграет прыть сильней, ещё сильней.

Мы все – скоты! Животное начало,

Воспето Фрейдом, побуждается у нас.

Нет, ты не хочешь всё начать сначала.

И не стремишься прыгнуть на Парнас.

А нужно мало, лишь любви чужой, бездомной,

Шальной и грязной, но с дорогою назад.

В ушах гремит не вальсом Мендельсона,

А марш Содома барабанит в лад.

В грехоподобных новостройках Вавилона,

В трясине водки и дыму табачных чар,

Пинает верность и не слышит верных стона

Новообъявленный стервец-гусар.

А, наблудившись, просит покаянья

У самой милой и любимой на Земле,

Той, что терпела и поддерживала пламя

В разворошённом их совместном очаге.

Какой мужик не смотрит на измену?!

Какой кобель не хочет новых сук?!

Но ведь бывает – брызнут кровью вены,

Не выдержав тех мук и злых разлук.

И помни, брат, лежа в чужой постели,

Предав, предавшись радужным мечтам,

Что не одни с тобой мы лгать умели,

Что люди ВСЕ способны на обман.

КАЖДОМУ СВОЁ

То ли от старости тупеем,

То ли от младости грешим,

Шагаем по чужим постелям

И душу пропиваем в дым.

Или проснувшись с перепоя,

Слепою злобой мир кляня,

Пришив к себе ярлык изгоя,

Жалеть пытаемся себя.

За то, что нет в душе синицы.

Куда нам там до журавлей!

Не удержать удачи птицу

Под хрип похмельного «налей».

Потом же шарить по карманам,

Найти, в надежде, на пивко.

Да в сотый раз свалиться пьяным

Туда, где просто и легко.

Где глубоко и многолюдно,

Где беспробудно спит Амур.

С утра найти «бычок» на блюде –

Консервной банке «Мясо кур».

Тянуть желанную отраву.

И на шалаву не смотреть.

«Это с какого же угару

Пришлось мне взлезть на эту смерть?» -

Подумать так и раствориться,

Напиться и вернуться вновь.

Иль за дебош попав в милицию,

Узнать про счастье и любовь.

Не в глаз, так в бровь. Вобьют, иль выбьют

Мозги. Да и к чему они?

Осознавать, что скоро вымрут

Все наши светлые мечты?

В которых ты – звезда экрана.

В которых он – посол в ООН.

Где я – Поэт. Где чудо страны.

Где виски с содовой, иль льдом.

Кокой дурдом, опять про пойло.

Баранам стойло целый мир.

Нам рай – Вселенская Попойка.

Нам ад – облёванный сортир.

Мы – дети дыр, солдаты ямы.

А наши мамы верят в нас.

По глупым драмам, свежим шрамам

Втянуть хотят нас на Парнас.

Мы сами бы туда не против.

Но всё потом. Пора на сон.

Забив в себе позывы к рвоте,

Залившись спермой и вином.

Воняют пальцы табаком и шмалью,

Воняют волосы вином.

И на вопрос: «Куда мы попали?» -

Ветер раскрытым окном.

Ползёт по углам паутина,

Как будто бы связь с не былым.

И на вопрос: «Зачем ты родился?» -

Ответ остаётся немым.

Тупым, затуманенным взглядом

Смотрит в глаза кто-то вновь,

Пытаясь связать два слова в фразу

По счастье и про любовь.

А что оно, наше счастье? –

Поломанный стул, да стол,

Ожог от «бычка» на запястье

И в вену запретный укол.

Похмельное сонное солнце,

Канистра с под пива в углу,

Да лозунг «Кефиру хотца!»

В уставшем пробитом мозгу.

Мерцает во тьме телевизор,

Два тела комкают матрас.

И на вопрос: «Это кто такой резвый?!»

Ответ: «Это кто-то из нас!»

Психоделический рай тараканов,

Анализом смоченный, быт.

И на вопрос: «Кого не хватает?»

Ответ: «Он вчера был убит».

А чем же мы лучше, живые,

Смердящие, жрущие гниль?!!!

Вокзалы, общаги, пивные.

Сплошной ураган в полный штиль.

Сплошной кавардак и трясина

(Мне скажут, что плох этот стих).

Два дурака и скотина

На стенах рисуют триптих.

Один – про прошедшие чувства.

Второй - про рожденье Христа.

Из озорства или буйства,

Третий рисует – себя.

Всё это покажется странным,

Бредом рук на обойном холсте,

Мазнёю больных наркоманов,

Или влияньем из вне.

Скорее уж, возлияньем.

Блевотиной выстрелит рот,

Услышав о состраданье

И о людях, которым везёт.

Кому повезёт неизвестно.

Тому ль, кто в постели с женой

Отзывается крайне нелестно

О жизни своей молодой?

Сейчас то он добрый и верный.

И пьёт по утрам молоко.

Но, всё же, не от благоверной

Есть где-то и чадо его.

Зачатое в мокром подвале,

С шалавой сыкливой за рубь.

Ребёнка Страна воспитает,

Но даст ему (хрен), а не грудь.

А, может, везёт тем, кто умный?

А, может быть, честным везёт?

И на вопрос: «Где такие возьмутся?» -

Встанет один, разольет.

И скажет: «Знаете, братцы,

Никто здесь из нас не святой.

Я просто хотел бы остаться

В этом мире самим собой.

Никогда мы не жили богато.

Значит, нечего и привыкать.

Клёвая тёлка, тачка и хата –

Об этом ли надо мечтать?!

Конечно, и это не плохо.

Но выпить желаю я

За то, чтоб не стало итогом

Клеймо «не враги, не друзья».

Биться, так биться до смерти.

Враг – значит, враг! Брат – так, брат….»

Вдруг возглас: «Ты сам в это веришь?» -

И вновь головою в салат.

И смолк полупьяный оратор,

Тот, что лик Христа начертал.

Лишь только три слова матом

При всех, не стесняясь, сказал.

Замолкли весёлые суки.

И дым потянулся к окну.

Он встал, и одну взяв за руку,

Ушёл на зарядку ко сну.

Рисовавший себя мерзко охал,

Но больше подняться не смог.

А третий, надрывно: «КОГДА ЖЕ МЫ СДОХНЕМ?!!!!!!»

Все замерли. Шутка ли. Бог.

Почему так хреново, что просто пиздец.

Я ещё и не муж и уже не отец.

Нет, конец то в порядке и пули в стволе.

Только та, что с мишенью, уже не при мне.

Ну, а там, где она, там другой претендент.

А где я, там я кто? – полутруп-импотент.

Словно мент без дубья, словно столб ни к чему.

Почему?! Я и сам бы узнал почему.

А скорей потому, что люблю я её.

Хоть и дура она, хоть в ней нет ничего,

Чего нету в других. А вот просто попал.

Начиналась «лав стори», в финале – скандал.

А в финал: «Нахал, идиот, - и т. д. –

Мол, увы, не тебе быть в моей то звезде.

Мол, в моей то звезде должен спутник кружить…»

Что, убить?! Да убил бы, а надо любить.

Что, забыть? Как забыть, если хочется спать.

Иль забить?! Только нечего вот забивать.

А себя проклинать и грешить на судьбу –

Можно и заиметь себе дырку во лбу.

Нет, не бу и не хо, рано мне умереть.

Для меня БУ - две буквы из слова «иметь».

Жаль, запеть не могу, я завыл бы с тоски,

Вспоминая её мягкой плоти куски.

Провонялись носки и щетина ползёт.

А скотина её, её снова то ждёт.

Ну, а мне то куда, он хороший такой?

Лучше был бы с рожденья он цвет голубой.

Был бы номер шестой, я б остался один.

Ну, а раз не шестой, значит шестьь их скотин.

Значит, пять впереди. Все расчёты просты:

Простыня плюс флакон, минус на фик трусы.

«Ты не ссы, - помогают забыться друзья. –

По свинье так, браток, убиваться нельзя»,

Кто свинья?! Что, ОНА?!!! И вот снова один.

Даже денег нема, чтоб сходить в магазин.

Чтоб из лучших из вин, выбрать жуткую дрянь

И напиться в такую ужасную срань,

Чтобы в рань, поутру, голова как бамбук.

Но я знаю, что это не лечит от мук.

А руками поднять настроенье никак,

Вспоминая её рук рубиновый лак,

Как держалась она за моё лишь плечо,

И от этого было уже горячо.

А сейчас, чё?! Ни чё!!! Лишь моржовый туман.

В голове пустота и в карманах обман.

В одиночку вступив в клуб разбитых сердец,

Мне всё больше хреново, всё больше пиздец.

СУНЬ – ВЫНЬ

В ушах стоят твои слова:

«Уйди, прости, нам вместе не быть…»

Ты поразительно права,

И наша быль уходит в небыль.

Тебя забуду завтра я.

Меня забудешь ты сегодня.

Как сучке жить без кобеля? –

И ты готова, хвост твой поднят.

А как же я?! А мне плевать.

Я кот, гуляющий на воле.

Я мог и раньше убежать,

Да не хотел на раны соли.

Нет, мне не жалко, уходи.

Гуляй, резвись, а станет скучно

На наше место приходи,

Как в течке сучка в место случки.

И я услышу твой сигнал

По проводам домов и улиц.

Я поведу тебя в подвал

И для начала поцелую.

Потом возьму в охапку рук,

Прижму к стене и вспомню встречи,

Не случку кобелей и сук,

А вечер, стол, вино и свечи.

Потом ты прочь уйдёшь домой.

К себе домой, ко мне закрыто.

И это будет не любовь.

А лишь сунь-вынь и шито-крыто.

А почему в глазах слеза?

Нет, я тебя совсем не мучил.

В ушах стоят твои слова:

«Подлец, нахал, я думала ты лучше…».

ДО СИХ ПОР

Нелюбимые губы целую,

С нелюбимыми бабами сплю.

До сих пор тебя я ревную.

До сих пор тебя я люблю.

И смотря на пожухшее фото,

Предаюсь греховодью руки.

Ты вошла в меня с кровью и потом,

Как мессия в Иерусалим.

Ты вошла в меня ночью безмерной

Безразмерным размером груди,

Сумасшедше, мечтательно-нервно.

Ты, наверно, свалилась с Луны.

Ты, наверно, инопланетянка.

Или чудо из недр земли.

Партизанская блядь, куртизанка.

Но чиста даже в этой грязи.

Ты чиста в своём первом пороке.

Но грязна в своей первой любви.

И в сливном городском водостоке

Потонули мои корабли.

Задохнулись зловонною жижей.

Я всё видел, я тоже был там.

Я один из немногих, кто выжил.

Но моряк, не всегда капитан.

Метил в люди, попал в диссиденты.

И моментом был послан на член.

А потом понеслись пёстрой лентой

Косяки, «белый конь» и «Тарен»,

Комплименты и аплодисменты,

Нелюбимые бабы в кровать,

Вечно сжатые дрожью коленки.

После них – лишь желанье поссать.

А потом поблевать на плоХую,

Без тебя разбитную, судьбу.

До сих пор тебя я ревную.

До сих пор тебя я люблю.

МЕСТО ВСТРЕЧИ

Раннее Более позднее

Точная дата неизвестна Точная дата неизвестна

Нет на карте места, Нет на карте места,

Места наших встреч. Места наших встреч.

Не моей невестой Не моей невестой

Стала ты теперь. Стала ты теперь.

Ты ушла, наверно, Тихо ношу сняла

В ночь и пустоту. С обнажённых плеч.

И мне очень скверно. Без находки стала

Не знаю, почему. Главной из потерь.

Мы с тобой расстались Ты ушла, наверно,

В дворике твоём. Рано, поутру.

В памяти осталось А от водки скверно

Всё, как будто сон. И во рту тьфу-тьфу.

Так зачем сегодня А может мы расстались

Грусть-тоска скребёт. В дворике твоём,

Не придёшь ты больше. Мирно распрощались

Больше не придёшь. И ушли на сон?

Больше мы не будем Так зачем сегодня

Смотреть на лунный свет. Грусть-тоска скребёт.

Но место не забуду, Но чужое горе

То, что на карте нет. Тебя не е…т.

Не приходишь больше

Ко мне на «Лунный свет»,

И пиво не приносишь,

С пачкой сигарет.

И больше не мараем

Любовью папин плед.

Но не забуду место,

То, что на карте нет.

К БАШЛАЧЁВУ

Я хотел полюбить,

Но любовь не пришла.

Я хотел закурить,

Нет уже ни хрена.

Я хотел тишины,

Здесь какой-то дурдом.,

Засыпаю один,

Просыпаюсь с котом.

Я хочу попасть в Рай,

Но грехов мне не счесть.

Пить приходится чай,

Когда хочется есть.

Когда хочется петь,

Появляется хрип.

Я бы мог потерпеть,

Да терпеть уж отвык.

Я бы мог жить, как всё.

Но, как все, мне не жить.

Я б сказал кто и где.

Только могут убить.

Но страх смерти лишь что? –

В сущности, лишь пустяк.

Я не знаю, кто я.

Может быть, я дурак.

Может быть, я талант,

Не раскрытый ни кем.

Если вдруг я уйду,

То останусь лишь с тем,

С чем я жил и любил,

С чем страдал и корпел.

Я ещё и не жил,

Но от жизни вспотел.

Я бы вышел в окно,

Если б знал, что помог.

Мне мешает одно:

Вера в то, что есть Бог.

А ещё есть мечта

И любимая мать…

Спасибо. Куделин.

Дурдом 25.

КОРОЛЬ НА НОЛЬ

По сравнению с ней, ты, как женщина – ноль.

Я, вчерашний король, говорю тебе так.

Ты мне скажешь: «Дурак, удалиться изволь».

Я уйду, мне уйти совершенный пустяк.

Возмутишься ты: «Как, я тебе не нужна?!

Я тебе не жена, но могу повлиять».

Понимаешь, что ты – это ты, не она.

Ты качаешь права, так как хочешь узнать,

Это кто же она, что затмила тебя,

Полюбила меня и смогла увести.

Нет, не надо мести из избы милая

Сор и мусор о прошлой нетленной любви.

И не надо «прости», поздно что-то менять.

И не надо держать за рукав мой пиджак.

Так опять я дурак?! Ну, а ты, кто ты… Кать –

Мать детей не моих и ругаться мастак.

Это ж надобно так, как жила то до сих?!

Ты в истерике: «Псих, ты мне нужен, пойми!»

Я с издёвкой: «Kiss mi», я прочту тебе стих.

Может это поможет мне не уйти.

А когда я прочту, ты мне скажешь: «Король,

Боль моя и любовь, и совсем не дурак.

Только кто же она, кто на раны мне соль?»

А она – это ты, говоришь когда так.

ТАНКИ-ЗАСРАНКИ

Я доверяю алкоголю

Свои нетленные мечты.

Моей нетленною мечтою

Была когда-то только ты.

* * *

Замело мои следы снегом.

Я поспорил бы сейчас с небом.

Только с небом спорить мне,

А в моём ли то уме?!

Ты пошла вразнос,

на износ

и на вынос себя из себя.

Ты – упавшая роза в навоз.

И слезами умылась земля,

Что взрастила тебя

и вдыхала в тебя доброту.

Ты убила мечту

и впустила в себя смуту ту,

Что смущает людей,

поднимая запретную ткань.

Даже тот, кто тебя полюбил,

окрестил тебя ласково «дрянь».

А ты рада была

и пила белогривый нектар.

И божественный дар получал за ударом удар.

Старым стал твой отец,

и заранее сгорбилась мать.

Ждать тебя – это значит,

что лучше

тебя и не ждать

А тебе наплевать,

ты собралась и снова уходишь на бой.

И попутный бой-френд

в тебя выстрелит новой обоймой стальной.

А невинная кровь,

что текла по разжатым ногам,

Превратилась в вино,

испарилась давно,

улетела, как «план».

Юный тот хулиган

стал ментом

и давно уж не помнит тебя.

А тебе всё равно,

для тебя его память –

простая (фигня).

«Так нельзя», -

кто-то скажет

и вызовет ангельский смех.

Жизнь скучна,

и латать ни к чему

прошлогодних прорех.

Как орех

раскололась,

пошла на износ и в разнос.

Пусть навоз.

Всем вдыхать не дано запах холеных роз.

Вы были сегодня в ударе,

В угаре, моя Мадам.

На пышном столе в бальном зале

Плясали шальной канкан.

Топтали ногами посуду,

Себя искупали в вине,

Лакею красивое блюдо

Разбили на голове.

Вы были сегодня в ударе.

Вы знали, моя Мадам,

Что зал вам рукоплескает,

Что он подыграет Вам.

А все толстосумы засунут

И вынут огромный куш,

Чтобы вы раздевались, танцуя,

Для этих обрюзгших чинуш.

Летели и рвались купюры

Под парой прекрасных ног.

Все дико хотели натуры

И каждый хотел, но не мог.

Не потому, что старый.

Не потому, что слаб.

А потому, что бесплатно

Не лапал красивых баб.

Вы были сегодня в ударе

И пепел сбивали в толпу.

С себя всё, что можно, сняли,

Не продав никому наготу.

Намокли желанием брюки.

В глазах затаился вопрос.

Я взял Вас легонько за руку

И, шубу накинув, увёз.

2 ИСТОРИЯ ПРО МАДАМ (ПЁС)

июль 1995 года

Моя мадам прикажет мне

Наверно в сотый раз: «Ко мне,

Мой мерзкий раб, мой гадкий друг…»

И снова, высунув язык,

Две бестии притык в притык,

В объятьях лап – блудливых рук.

Ты вытрешь мной своё лицо

И всё, что из тебя текло

От похоти, по времени.

И распластавшись на полу,

Приму всем телом кабалу

И искупаюсь в семени.

Руками нежными за плеть.

Бей, бей, да так, чтоб умереть

От сладких ласк – от адских мук.

И брызнет свежей раной кровь –

Моя содомская любовь

Под смачный хруст, под звонкий стук.

Ты пнёшь ногой и спросишь: «Пёс?».

Отвечу «Да» на твой вопрос,

Поцеловав стальной каблук.

И облезав твои следы,

Скажу: «Убей мои мечты,

Проткни иглой мой трепет губ».

Как больно, как же хорошо.

Давай, терзай, ещё, ещё.

Не покидай наш адский рай.

А на спине зажги костёр…

Я руки к Господу простёр.

Кромсай, а хочешь – убивай.

Моя Мадам, возьми свой нож

И напиши, что не уйдёшь

Хоть на щеке, хоть на груди.

Но вновь Мадам идёт в кабак.

А там не место для собак.

И я умру в своей крови.

3 ИСТОРИЯ ПРО МАДАМ (РЕКВИЕМ)

Пригласите на танец Мадам.

Она так заскучала без ласки.

Я же Дьяволу душу отдал

За её бесноватые ласки.

За её сладострастную плеть,

За её оскорбленья и вздохи.

Если б мог сотню раз умереть –

За неё сотню раз и издох бы.

За неё б я полез на Парнас,

Лишь затем, чтоб скатиться под ноги,

Чтоб увидеть в аду её глаз

Те дороги, где гадили боги.

Пригласите на танец Мадам,

Молодой неумелый повеса,

Вы хотите предаться страстям,

Но у Вас, mon ami, нет невесты.

Не робейте, смотрите смелей –

Эти руки и грудь невозможны,

В них краса бухенвальдских печей

И эротика сабель без ножен.

Вам по нраву безумный канкан?

Вы ничтожны и глухо безбожны?!

Если так, то проблейте: «Мадам…»

И она Вам ответит: «Можно».

А потом вы уйдёте домой,

И тела ваши соприкоснуться.

Вы в экстазе ей рявкните: «Твой…»

Но она отстранит Вас: «Минутку,

Значит это, что боль, даже смерть,

Униженья подённо и нощно.

И когда Вы ответите: «Yes» -

То она Вас, пить дать, укокошит.

ДОВЕЛА

Пока ты думала одуматься

И смирной стать, как та коза –

Упали листья с дуба-дерева

И восемь раз была гроза.

Пока ты думала исправиться

И стать святой в глазах людей –

Сожрал красавца-зайца серенький

И девственным стал дом блядей.

Пока ты думала опомниться,

И завела себе щенка –

С тобой такой умом я тронулся

И стал похож на дурака.

Пока ты думала о будущем:

Уютном домике для нас –

Бездумно пялится из рамочки

Плиты могильной мой анфас.

СУХАРИК ( ВЗРОСЛАЯ МУЛЬТИПЛИКАЦИОННАЯ )

По дороге с облаками

Я иду как мишка гамми.

Колобком качусь неброским –

Ёжик маленького роста.

Хоть и сильный, всё же – лёгкий.

И махорка бьётся в лёгких,

Рвётся кашлем не простудным.

Трудный вырос я такой.

Я любил мультфильм про Бремен,

Я им был почти беремен:

«Ничего прекрасней нету,

Чем бродить по белу свету…»

Побродил. Мне выпал бремень –

Сдать свой шарф, шнурки и ремень*,

И идти бродить по свету

С карамелькой за щекой.

*Ударение на первую «е».

Я приду к тебе этой ночью,

Словно правда далёких времён.

Я приду к тебе этой ночью,

Пивом первой войны охмелён,

Одурманенный чёрной славой.

Когда крыльями летучей мыши

Сны закроют тебе глаза твои –

Вот тогда ты меня услышишь.

Слов набор безрассудных, глупых,

Подзаборных-людских-житейских.

И я знаю – меня пропустят

Пограничники города Эйска.

Быть незримым в конечной цели,

Чтоб проникнуть в обитель разврата.

Мне помогут отверстия, щели,

Может, даже дуло автомата.

Может, даже уставшие ведьмы,

Что на Лысой Горе веселились.

И котов свора чёрная, злая,

Что весною любви не добились.

Я приду к тебе, несомненно.

Закричишь ты – никто не услышит.

Капли крови, как дождик звонкий,

Зазвенят у тебя по крыше.

Ты креститься начнёшь, я знаю.

Только каяться здесь негоже.

Бог он тоже ведь всё понимает.

Он и мной управляет тоже.

-- Боже, Боже!!!… Я предупрежденье.

Я голубка Вселенского Страха.

Я ворвусь к тебе с волчьей песней.

Может, даже под видом монаха.

Ткнув клюкой, я скажу: «Недаром,

Поделом я с тобою дружен.

Я пришёл пока только кошмаром.

Я реален. Зовут меня – УЖАС!!!»

ПРОСТО ЧЁРНЫЙ ЮМОР

Ты увидишь в окнах свет.

Но меня там вовсе нет.

Я ушёл, забыв о свете,

В облака, встречать рассвет.

Ночь и полная Луна.

Но сегодня ты одна.

Помни также, что осталась

Одинокой навсегда.

Без меня ты проживешь.

Но другого не найдёшь.

Ведь другие, не такие –

Не продашь, не (проведёшь).

Им не скажешь, что вчера

Вовсе не была пьяна.

Хотя свински нализалась

И (грешила) до утра.

Я тебя напрасно ждал,

Верил, маялся, страдал.

И куда ты подевалась.

Я совсем, увы, не знал.

Позвонила ты потом,

И охрипшим голоском

Полупьяно лепетала

О каком-то о другом.

Я, приняв 140 грамм,

А потом ещё стакан,

Мысль, полётом увлекая,

Дал проветриться мозгам.

Вот, в окне моём светло.

Нет меня уже давно.

Просто я – самоубийца

И ушёл гулять в окно.

ТЕЛО

Как твоё тело больно –

Оно не требует ласк,

Оно не хочет тепла,

Оно не любит экстаз.

Каннибализм сотен глаз

И руки прошлых друзей,

Ничем не хуже червей,

Давно изъели его.

Ты, как юла, весела

Себя дарила другим.

Считала, чем больше их –

Тем будет лучше с одним.

Считала, всё впереди.

Мол, под венец и конец.

Ты свой открыла ларец,

А вот закрыть не смогла.

А каждый новый жених

Считал, что он супермен,

Что знает всё о любви

Твоих разжатых колен.

Так и попала ты в плен,

В себе убила себя.

Давно нет в топке тепла,

Как нет давно всех и их.

Пойди теперь, позови

Тех, что оставили след.

Они, быть может, придут,

Но только лишь на минет.

Им был не нужен ответ.

У них экстаз раз на раз.

Так, где же, где же сейчас

Всех бед твоих визави?!

Быть может, я баламут.

А, может быть, молодец.

Возьму, рискну и набью

Богатством пустой ларец.

Возьму тебя под венец

Не для потех, не на смех.

Я, на свой грех, не из тех,

Не только тело люблю.

НИРВАНА

То ль пацифисты, то ли самоубийцы.

То ль наркоманы, то ли пророки.

То ль полудурки, то ль полубоги.

То ли больныё, то ли смешные.

Весёлые, странные, страшные, злые.

Лежащие рядом и поодиночке –

Ночкины парни, чёртовы дочки.

Мутная жидкость в серебреной ложке.

Губки и глазки, ручки и ножки.

Зрячие пальцы, взгляды слепые.

То ли маньяки, то ли святые.

Может, простые, а может, не очень.

Кто-то про зиму, хотя только осень.

Осень. И небо окурено планом,

Жидкостью в ложке и группой «Nirvana».

Полёт над сознаньем, насилие тела.

Песня умолкла, но тут же запела

Новые строчки из старой молитвы:

Чтобы воскреснуть – были убиты.

То ли отбросы, то ли элита.

Кто топором, а кто через сито

Сеет слова и бросает на ветер

Теории неба – призрачный пепел.

Тянуться дымом лампы и стулья.

Кто-то уж всмятку, а кто-то в крутую

Перебирают опасные мысли.

То ль наркоманы, то ли самоубийцы.

NIRVANA

Твой взгляд был холодным, как вьюга,

А волосы – золото Рейна.

Мы долго любили друг друга

Под музыку Курта Кобейна.

А грудь распирало истомой,

Да дымом хорошего плана.

Мы прочь уносились из дома,

Покуда играла «Nirvana».

Мы пили любовь не глотками.

Стаканами пили – по много.

Мы были то мишками гамми,

То первыми тварями Бога.

Кружились в чудовищной пляске

На пыльной площадке дивана.

Два специалиста по вязке,

Которым играла «Nirvana».

Обманом казалась реальность,

А жизнь колесила по кругу.

Пока не случилась фатальность –

Весенним дождём стала вьюга.

Поблекли в фантазиях краски

Кончиной больных наркоманов.

Крестами закончилась пляска,

Когда замолчала «Nirvana».

16 ПОЛОЖЕНИЙ О СЕКСЕ

СЕКС – основа всех основ.

СЕКС – платформа для любви.

СЕКС – достоянье разумных существ.

СЕКС – состоянье души.

СЕКС – искусство не для сердец.

СЕКС – одно из важнейших дел.

СЕКС – разрешенье Вселенских проблем.

СЕКС – музыка жаждущих тел.

СЕКС – козырь в колоде чувств.

СЕКС – доступность для всех.

СЕКС – реальный абсурд.

СЕКС – лекарство на жизненный стресс.

СЕКС – ответы на вечный вопрос.

СЕКС – проверка на интеллект.

СЕКС – новая жизнь.

МЛАДЕНЦЫ

Нам сказали: «Молчать»,

Как только мы родились.

Но мы сказали: «Сосать!»

Не на шутку тогда разошлись.

Мы просто хотели есть.

А кто-то подумал не так.

И тот, кто подумал про секс –

Воистину полный дурак.

«…eebok»

В синей майке «Reebok» он был одинок.

Она же носила Версаче.

Но каждому – что?! Понятно, свой срок.

И встретились эти на даче.

Всё б было иначе, но были друзья

По парам. Им не было места.

Вот так и пошло, и с этого дня

Зовут их жених и невеста.

НЕСПРОСТА

Она любила рок-н-ролл.

Она хотела верить,

О том, что будет синим,

О том, что будут дети.

Она плясала под трубу,

Она любила сказки

О том, сто будет Новый год,

О том, что будет старый.

Из всех людей на свете ей

Оппонировал Лужин.

Она плясала и цвела

И вдруг упала в лужу.

Из всех людей на свете ей

Теперь никто не нужен,

Даже этот Лужин…

Она упала в грязь лицом,

Она осталась там.

Для всех теперь она - дерьмо.

Для всех теперь она – хлам!!!

(В. Витухновский – «Просто»)

Она жила в 20-м веке.

Она на кухне родилась.

Намазав синей краской веки,

Она лицом упала в грязь.

В грязи жилось совсем неплохо,

Своя среда на каждый день.

А также скука, с нею дохла

И не хотела перемен.

Она любила только ночь,

Любила дождь, любила лужи.

Мужчин любила сучья дочь.

Покой, уют ей не был нужен.

Артисты, грузчики, солдаты,

Пьянчуги и директора,

Вино и дым, слова и маты,

Студенты и профессора.

Заборы зон, плеяды вышек,

Созвездья рангов и постов.

И из простой являлась пышной

К открытью питерских мостов.

Она была обычной тварью,

Собой не смела дорожить.

И задыхаясь пьяной гарью,

Она хотела просто жить.

Она хотела быть любимой,

Но не сбылась её мечта.

И на заросшую могилу

Не пала ни одна слеза.

Какие нравы, что за люди?!

Вот был, и канул Человек.

Теперь совсем другие шлюхи.

Мы входим в 21-й век.

СУКИ

Иду я руки в брюки

На новые муки,

Показывать трюки.

Что смотрите, суки?

И тянете руки.,

Под рёбра мне крюки,

Мне прямо в лоб луки

Нацелили суки.

А после Аз – Буки…

Поедем в штат Кентукки…

Я слышу туки-туки.

Кто там? В ответ: «Суки».

Я знаю ваши штуки,

Все ваши штуки-дрюки.

Откроешь, а там – кукиш.

Не проведёте, суки.

Стучат сталью каблуки,

Как старческие клюки.

Кругом открыты люки.

Вы специально, суки!

Пусть сдохну я от скуки,

От скуки и разлуки,

Пусть доконают глюки –

Не подойду к вам, суки!

ТРЕТИЙ

Всё не по-твоему, всё не по-моему.

Стены с обоями водкой напоены.

Воют на стены волком расстроенным

Парень с помоями, девка с устоями.

Воют, решают, как будто облаяны,

Ветром охаяны, оббаллалаяны.

Маяли, маяли, может, растаяли б,

Кабы не решали: «Не мало ли взяли мы?»

Лыка не вяжут, а всё же, отважные,

Продажно-натяжные, важно-неважные.

Эка, нашлись герои коллажные,

Бражные дети, от сытости блажные.

Всё не по-твоему, всё не по-моему.

Стены с обоями водки не стоили.

Не стоили, то что двое – не воины.

А третий пришёл и всё сделал по-своему..

МИГРЕНЬ – ТОСКА

Зелёным, зелёным раскинулось лето

По всём, о чём было несчётный раз спето.

И я, этим солнцем июньским согретый,

Иду в это лето.

Иду в это лето, как в прорубь зимою.

Как будто вступил полторою ногою.

Но нет, я не ною, совсем я не ною,

Что кончил с весною.

Что кончил с весною, и кончил с тобою.

И вновь заболел головы геморроем.

Теперь же готов (говорят – паранойя)

Я к новому бою.

Я к новому бою готов, не тушуйся.

Любуйся собою и миром любуйся.

Но в душу мою не надо, не суйся.

Убью, не волнуйся.

Убью, не волнуйся, коль будешь соваться.

Я болен башкою, куда мне деваться?!

Как ярый фанат головных менструаций,

Вдали от оваций.

Вдали от оваций и старых иллюзий,

От книг про любовь, от душевных контузий.

По минному полю коллизий, конфузий

Ползу я на пузе.

Ползу я на пузе, как те партизаны,

Которые мстили за Родину-маму.

Взрываю мосты, а они, как ни странно,

Целы постоянно.

Целы постоянно, а так надоело.

Хочу отдохнуть от любимого тела.

И чтоб это сделать – за новое дело

Берусь неумело.

Берусь неумело и падаю в лужу.

Кому я такой недоразвитый нужен?!

Я Музе одной лишь и ряжен, и сужен.

Я буду ей мужем.

Я буду ей мужем!!! Которым по счёту?!

Работа поэта, о близких забота.

Но вот от забот почему-то охота

Тебя, ни кого-то.

Тебя, ни кого-то. Но пахнет палёным,

То палят костры из стихов и законов.

И красит во мне что-то с летом влюблённым

Зелёным, зелёным…

КАМАНЧА

Новый день настаёт, как положено, в срок.

Для меня же на два часа раньше.

Я усталый пророк, я замёрз и промок,

Я не ел со вчерашнего ланча.

Я каманча. Ату!!! Где мой вождь Маниту?!

Вини Пух с Пятачком корчат рожи.

Я не верю отцу, я в тоске по свинцу

И наверно свихнусь я от дрожи.

Всё дороже не спать. Проза – (так) твою мать,

А стихи по дрова разбежались.

Можно, впрочем, марать руки, а не тетрадь.

Только крысы вот рано собрались.

Рассмеялись, глядят, мол – умом не богат,

Сам себя, мол, загонит в могилу.

Но ребята для брата бродячих собак

Тоже есть на земле перспектива.

А для мыла петлю – не хочу, не люблю.

Я люблю слишком много, чтоб плакать.

А за тех, кто в Раю, я раздам по рублю,

Как пойду на Вселенскую Паперть.

Скатерть, яства и плоть, ту, что можно всполоть,

Я отдам, там, где раки зимуют.

Что ещё отколоть?! Может, план запороть,

Посмотреть, как они не кайфуют.

И дрейфуют мозги, в них не видно не зги –

Вьюга, хлопья тоски в три куплета.

А вообще, эти лязги не больше лузги.

Это просто закончилось лето.

ПОВЕЗЛО

Он был художником от слова «худо».

Она – певицей же от слова «пить».

Они лечились водкой от простуды.

Они хотели вечно так прожить.

Он рисовал ненужные картины.

Она пила и пела как медведь.

Но дело в том, что этих двух кретинов

Не разлучила Королева Смерь.

Когда они разбились как посуда

На трассе. И куда уж там любить.

Явились ангелы –

один от слова «худо»,

Другой же был любитель слова «пить».

ДЕВОЧКА В КЕДАХ

Много на свете красивых ножек

В туфлях с застёжками и без застёжек.

Высокий каблук, низкий, платформа.

Модный фасон, различная форма.

Дамы с ногами проводят в беседах

О чьих-то разводах и чьих-то победах.

Считают достойной бытность свою.

Они хороши, но я их не люблю.

И если вы спросите лично меня -

Кого же ты любишь, кого же?

А я

Люблю девочку в кедах,

Девочку в кедах люблю.

Много на свете красивых фигурок.

Ведётся на них любой полудурок.

Платья, жакеты юбки и блузки –

Короткие, длинные, широкие, узкие.

«Пентхауза» дочки, плейбойские зайки –

Француженки, штатницы, немки, китайки

Меняют на баксы свою красоту.

Прекрасны они, но я их не хочу.

И если вы спросите также меня –

Кого же ты хочешь, кого же?

А я

Хочу девочку в майке,

В растянутой майке хочу.

Много на свете женщин различных –

Светских, простых, иногда не приличных,

Ударниц труда и домохозяек,

Любительниц сплетен, гаданий и баек.

Ах, как они любят различные байки,

Моськи и Жучки, Каштанки и Лайки.

А нам остается любить иль корить,

С ними ли жить, без них ли прожить.

И если вы спросите всё же меня –

Люблю свою девушку я и тогда,

Когда она в кедах и майке

Мусор идёт выносить.

БЕЗ СОЖАЛЕНИЙ ( КАК ХОЧЕТСЯ)

Как хочется делать то,

что хочется.

А не то, что надо

и надо кому-то.

Как хочется взять,

выйти на площадь

Сказать,

но всё также молчу почему-то.

Как хочется бублики сеять на рынке.

Да так,

чтоб улыбка была в три обхвата.

Шучу я, конечно,

а если серьёзно –

Охота чего-то такого, ребята.

Как хочется бегать!

Как хочется прыгать!!!

При том не гордится своим ревматизмом.

А тут приходиться

тупо

следовать

(По Оруэллу точно)

основам скотизма.

А все окружённые

и окружающие

Глядят вызывающе: «Старый дурак».

Какой я вам старый? –

я вам не товарищ.

А если дурак,

то пусть будет и так.

Как хочется,

чтобы хотелось подольше,

Хотелось побольше и всякого разного.

И даже в поэзии кинуться в вольность,

Ломая величие однообразного.

Тонуть в безобразии,

а в разрушении

Взрастить созидательный корень агрессии.

Да выполнить миссию:

сбросить сомнения

К приходу Мессии, к Великому Месиву.

Как хочется делать всё то,

что хочется.

Но эта мечта никому не под силу.

А главное –

чтоб хорошо уживались

Всё, что ещё будет и, что уже было.

ГОРЕ ОТ УМА

Горе от ума… Но горе – не сума.

И в кармане пусто, пусто у меня.

И протёрт до дыр мой красивый мир.

И стоит на страже чуткий конвоир –

Мой спесивый нрав. Если я не прав,

Тот, кто прав – возьми меня, да и поправ.

Только правых нет, в ответ на пистолет –

Скажешь, что и в белом белого-то нет.

Лето и зима, осень и весна –

Четыре время года, а жизнь всегда одна:

Чёрная, как смоль, вредная, как моль,

Словно соль на кровь, да в лоб горох-фасоль.

Си, фа, соль, ля, ля – песенка моя.

Четыре ноты мимо, одна не для меня.

Русские поля, милая земля –

Деревья на гробы, да в зенки тополя.

А моя любовь – четыре раза в бровь,

Пару слов на ветер, хрен, а не морковь.

А в ответ на блеф, вместо пики – треф,

Вместо трёх куплетов – восемь раз припев.

Кто-то скажет: «Гад, ничему не рад».

Нет, я рад всему, не рад тому, что гад.

Вместо блата – мат, вместо водки – яд,

Вместо фейерверка – запалы от гранат.

А кто-то скажет: «Ад. Ну как ты здесь живёшь?!

Должен ложкой мёд хлебать, а ты гниёшь за грош».

А я скажу: «Друзья, я рад тому, что я

Живу там, где я – я, а там, где я – не я,

Не нужен я сто лет. Какой бы там поэт,

Не вышел из меня, свой край ста тысяч бед

Нельзя менять на рай, ведь рай чужой – тюрьма.

Ведь там нет вовсе горя – горя от ума».

КТО И КАК

1. Это выше нас – 3. Кто придёт смотреть,

Чтоб красиво жить. Как лежишь в гробу.

Это выше нас Будут волки петь

Чтобы бросить пить. Про твою судьбу.

Нами правит кто? – Это будет кто?

Сатана иль Бог?!! Это будет как?

Если есть окно, Не найдёшь окно.

То зачем порог? Не придёт дурак.

Если есть обман, Только мрак и хор,

То зачем свинец? Да накрытый стол.

И у сотен мам Как немой укор -

Лишь один отец. Не пробитый пол.

Молодец какой, И пошёл в ответ

Он не ровень нам. Танцевать Иван,

Там, где совесть – лесть, В одной пистолет

Там в чести стакан. Да в другой стакан.

2. Это ниже нас – 4. Это выше нас –

Лбом ударить в пол. Чтоб не умирать.

Это ниже нас – Это ниже нас -

Ствол без пуль на стол. Чтобы жизнь начать.

Нами правят как:

Если спизжен флаг,

Виноват дурак,

Хотя он уж прах.

Он уже давно

На говно похож.

Ну, а нам одно –

Дай его под нож.

Если мрёшь – смотри:

Три, четыре, пять…

На твой слабый крик,

Кто придёт искать?!

ЧЕТЫРЕ

Раз, два, три, четыре…

На четыре – вылет.

Погулял солдатик

Смерти вопреки.

Был мишенью в тире.

Стал дерьмом в сортире.

Привязали бантик,

Выпили с тоски.

А соски подруги,

Налитые груди,

Просят грубой ласки,

Бухнут молоком.

А во чреве мальчик,

В папку весь – красавчик,

Словно принц из сказки

С траурным концом.

Но отцом гордиться –

Надо бы родиться.

Думает девчонка,

Как одной то ей.

Больно в прошлом рыться.

Может обратиться

(Как же так, девчонка?)

К помощи врачей.

От ночей бессонных,

От вестей погонных

Выбелило душу,

Сердце на куски.

А три пули мимо.

На четыре – в спину.

Погулял Ванюша

Смерти вопреки.

УРОДЫ

Маниакальной стало модой.

Как не противится природа –

Рождаются они.

Они вылазят из расщелин

Сыны помоек, свалок дщери,

Глазёнки мутные в мир вперив,

Открыв для крика рты.

Как истинным фанатам кала

Им не хватает покрывала.

И если кала в попе мало –

Хватает в голове.

С головками гидроцефалов,

На площадях и на вокзалах,

Мусолят пальчиками сало,

Иль ссут под зад себе.

А появляются из грязи.

Их мамы, папы – бляди, мрази,

В угаре друг на дружку влазят,

Елозят, мать их так.

Любви покорны все на свете!!!

Чем виноваты только дети,

За то, что их родили «эти»

(Ну, для кого там как).

Плодить уродов год от года

Необходимой стало модой.

Бич божий гордому народу

От царствия бичей.

Чтобы в быту не расслаблялись.

Чтоб вырождаться не пытались.

Чтобы людей растить пытались

Из собственных детей.

А кто бы в жизни мог пробиться,

Не все, но всё-таки порой

В больнице, в белом медсестрицы

Выносят в мусор на покой.

ЛАЗАРЕТ

Забить на побег, как на невозможность.

Основоположность – моя суета.

Суета сует и больная ничтожность,

Заведшая парня в лихие места.

И места найти очень трудно порою.

С такою душою ласкать табурет?!

Суета сует. Что твориться со мною?

Молчит, издеваясь, большой лазарет.

На «нет» и суда нет, но странно, однако,

Что мыслю инако, а драка в отказ.

С бараком я связан не узами брака.

Но он победил, растоптал и потряс.

Потрясна в спокойствии стен величавых

Речей замучалых ненужная речь.

Прилечь надо мне, и попивши какао,

Не думать о том, как ручьями утечь.

ТУМАН

Спустился туман на город любви.

В холодном пространстве остались одни.

Лишь слышен канкан. Я как капитан

Веду сквозь туман твои корабли.

Ты смотришь вперёд, а видишь лишь шиш,

Боишься упасть и нервно дрожишь.

Но я ведь с тобой, я твой рулевой,

Прибудем домой, ляжешь, поспишь.

Ты мочишь слезой мой новый пиджак.

Твердишь, что с тобою что-то не так.

Могла б закричать, но лучше молчать,

Чтоб не попасть в пасть диких собак.

Ты шепчешь в кулак молитву богам.

Не бойся, тебя никому не отдам.

Я знаю наш путь, но ты не забудь

И будь готова ко всем мелочам.

Спустился туман и город,

Я это несчастье не предугадал.

Мы скоро с тобой вернёмся домой.

Только надо чтоб я тебя не потерял.

ДУРАКИ ВСЕЛЕННОЙ

(грустная повесть о моей жизни)

Мне досталось созерцать Вселенную

Сонным глазом, смотрящим вперёд.

Я смотрю, как шагают шеренгами.

Каждый третий своё возьмёт.

В мои руки попала газета,

Я видал её в нужных местах.

Там пророчат конец света летом.

Мы же просто пропили свой страх.

Поколение маленьких мальчиков,

Поколенье поднятой руки.

Не сражайтесь с солнечным зайчиком,

Раз пустили его дураки.

Под ногами прекрасные лозунги –

Белым мелом на серый асфальт.

Я увижу своё отражение,

А услышу зачем-то: «Niht kalt?»

До чего же печальные песенки.

Но зато очень левая жизнь.

Ну, а что, если выйти на Красную,

Во весь голос сказать: «Заебись!!!!!»

За начало взять девичьи слёзы.

За финал взять окно на стене.

Да вдохнуть быт смертельною дозою,

Ощущая три вилки в спине.

Взять, сыграть на гитаре смертельную,

И, тем самым, увидеть себя.

Синей краской одной, акварельной,

Написать о походах Христа.

Мне досталось в руки величие

Извращённых, но добрых сердец.

Ни к чему, если честно, различия –

Всем стабильно приходит пиздец.

Хватит ссориться, хватит умалчивать

О хлебе на завтра, о сале в четверг.

Надо просто подкинуть копеечку

И дождаться, что гаркнет изверг.

Музыканты играют на дудочках,

На их головы сыплется мат.

Дураки всё валяют дурочку.

А солдаты стреляют в солдат.

Летний шмель на весенней ниточке…

Зимний холод в осеннюю ночь…

Смерть открыла тихонько калиточку

И забрала у матери дочь.

Много слов, мало дела и смелости.

Много разума, мало ума.

От сидячей работы – опрелости.

И над миром пустая сума.

А химия взаимодействия

Убила летающих мух.

Как только нам хочется действовать –

На дороге взрастает Лопух.

Мне досталось созерцать Вселенную,

В объёме отдельной страны.

До чего же ты охуенная!!!

До чего же дурная ты.

С пьяных глаз, да на пьяную голову,

С правотой сломанных кулаков…

Берегите потенцию смолоду.

Я люблю этот край дураков!

Ведь на ломаном, грязном наречии,

С верой в гроб и надеждой на сны,

В нас осталось ещё человечье:

Я – есть я, он – есть он, ты – есть ты.

Не уйти нам от этого выстрелом,

Не отделаться грязной петлёй.

Есть в дерьме, но с красивыми мыслями.

Есть в Раю же, но с грязной душой.

Мне пора бы закончить страдания,

Но на подан «Авроры» сигнал…

А на знамени знак восклицания…

А на кухне семейный скандал.

А в бутылках с под водки – отрава.

А в безмолвных штанах – суета.

Под соплёй притаилась держава.

Плюнь – увидишь погоны мента.

Это просто больная истерика,

Бред вчерашних сегодняшних дней.

Здесь не Африка и не Америка.

Это кладбище взрослых детей.

Скрежет новых драчёвых напильников

По зубам не стареющих тем…

Загружая говном из дебильников,

Это сказано было… Но кем?

Я смирился с тяжёлою долею

И искомкал газету в руке.

Ведь гордиться железною волею

Вряд ли выйдет, когда все в пизде.

Экстремальные рифмы встречаются,

Когда надо пробить потолок.

Родители с детками маются.

Из домов звучит уличный рок.

А Вселенная ждёт повторения

И пытается слить нас в ведро.

С Днём Рождения, бля, с Днём Рождения…

Прославляю гнилое нутро.

Я хочу написать историю

С точки зрения рыбака,

С точки зрения крематория.

Не судите меня, дурака.

Мне ведь выпало видеть прошлое

Через стёкла сегодняшних бра.

Значит мне ещё многое можно.

Можно крикнуть хотя бы «УРА!»?

Быть дебилом в лице окружающих –

Лучше так, чем лизать миски лиц.

От любви же так много страдающих –

Но бояться пред ней падать ниц.

А два пальца в розетку засунуты.

А два глаза увидели ночь.

И песню о высшей материи

Исполняет погибшая дочь.

В голове звон шального будильника

Заменяет стук сердца порой.

С глухой Музой к Пегасу бескрыльному

Идут люди весёлой гурьбой.

А на ёлке сверкают фонарики.

В банке тлеет окурок мечты.

Гимн слагают слепые канарики.

И мальчишки уже отцы.

Взяв к примеру пример из учебника,

Надо знать о великих вождях,

Надо знать о великих нахлебниках

И о жёстких хозяйских вожжах.

Надо выбрать лишь самое главное –

Единицу из десяти.

Слово «родина» пишем с заглавной.

Не забудьте: мы все дураки.

Поезда простучат нам о верности.

Попугаи научат летать.

Я пытался уйти от размерности.

Я сказал, что хотел сказать.

НЕДЕТСКИЕ СТИШКИ

Про зайку

Зайку бросила хозяйка.

Без жилья остался зайка.

Негде больше зайке есть,

В голове созрела месть.

И задумал он хозяйку,

Ту хозяйку-раздолбайку,

Взять за ногу, кинуть в пруд,

Пусть с ней черти там живут.

И однажды утром рано

Он вломился к ней коварно.

А она лежит и спит,

На всю комнату смердит.

И подумал зайка: «Фу,

Ну и вонь тут поутру…»

И зачем чистюле зайке

Та вонючая хозяйка?!!!

И не знал тогда косой –

Ночью приходил с косой,

Раньше брошенный медведь,

Помог хозяйке сны глядеть.

***

Про Таню

Наша Таня громко плачет.

Обозвали Таню клячей.

Тише, Танечка, не плачь,

Много в мире нужных кляч.

Таня причесалась модно,

Ярко брови подвела.

Стала наша Таня нынче

Королевою двора.

Про бычка

Идёт бычок, качается,

Вздыхает на ходу:

«Зачем так напиваются,

Сейчас я упаду?!»

Идёт, вздыхает, тужится,

Шатается дурак.

Боится этот бык тупой

Опять попасть в трезвяк.

***

- Кто говорит?

- Бабу надо.

Но запикала вдруг трубка,

И закончился кошмар.

Видно вовремя слонёнка

Заприметил санитар.

Почему же так тесно?

Почему же так узко?

Здесь мне, видно, не место.

Здесь мне выпало «пусто».

И не густо намазав

Красным белую ванну,

Я увидел, как сразу

С неба падает манна.

Я увидел, как сразу

С неба падают звёзды.

По чужому приказу

Смехотворная проза.

Стихотворная кара,

Малохольное дело…

И мне, видно, не пара

Моё бренное тело.

Кто-то смело смеётся.

Кто-то смело боится.

Кто-то вновь отдаётся,

Чтоб трусливо напиться.

Значит, биться не щадя.

Значит, мыться без мыла.

И чего это ради

Мне даровано шило.

И чего это ради

Возникают сомненья –

Для того, чтобы гладя

Не возникло влеченья.

А весенние дни

Утекают ручьями.

Угасают огни.

И уже я не с вами.

ЕСЛИ ДЕВОЧКЕ ПУСТО

Если девочке пусто,

чтоб не было грустно,

сыграй с ней в игру.

Расскажи, как в капусту

кладут поутру

аисты детвору.

Там находят их мамы

и шлют телеграммы

своим и друзьям:

«Приезжайте, родные,

родился мессия,

назвали Иван».

Ну, а вырастет Ванька,

глядишь, Ванька – пьянька,

с бутылкой на «ты».

И резиновых Зин,

магазинных разиней

таскает в кусты.

И ревут тогда мамы,

пьют валериану

и ждут новостей.

Понимая, что поздно,

глядят очень слёзно

на малых детей.

В чём же смысл этой басни,

сей сказки о власти

судьбы над детьми.

Не всегда то, что класть

в огород будут вам,

надо срочно найти.

Если девочке грустно,

чтоб не было пусто,

сыграй с ней в игру.

Хоть у аистов крылья,

но справиться можно

ИСКРЫ

Вы достали меня. Для чего, на хрена

Вы достали меня, достали меня?!

Я простой человек, я плевал на вас всех.

Я лишь знаю одно – мир дерьмо там, где бред.

Чтобы это понять, вам не хватит мозгов.

Чтоб понять запретить – не срубить всех голов.

Я же понял всё это без лишних слов.

И скажу не тая – вы достали меня.

Вы достали меня своей тупостью рож,

Острой сталью в глазах, жопой в креслах из кож,

И душою ягнёнка с окладами льва,

И любовью удава достали меня.

Вы достали меня. Зачем нужен вам я?!

Я в глаза ваши брошу свою ноту «ля».

Вы протёрли штаны за спасенье страны.

И пошли по пути от узды в хомуты.

Вы достали меня, но вы просто козлы.

Я не видел нигде таких «умных», как вы.

Умудриться из грязи ваять храм мечты.

Вы – зола от огня, но достали меня.

Вы достали меня своей гибкостью рук,

Параличностью ног, задовёрткостью сук.

В вас вонючесть идей и плавучесть дерьма.

Вот всем этим своим вы достали меня.

Вы достали меня. Вы кричали в народ:

«Подтянись, поплывём», - для себя найдя брод.

Вы из тех, кто орёт всю войну: «На Берлин!»

И с подругой идёт воевать средь перин.

И не стыдно же вам набиваться в отцы?

Портить видом своим пейзаж красоты?

Подставные борцы, экс- и лже-мудрецы,

Мастера домино и герои в кино.

Вы достали меня всем, чем можно достать.

Что ещё, эпилогом, могу вам сказать.

А скажу вам ещё – вы ничто из ничто.

Вы достали уже не меня одного.

Jch liebe dich

Разорвав небеса обгорелой рукой

И харкая* на солнце чёрною кровью,

Звон в церквях растревожив дурной головой,

Я услышу твоё неземное «I love you».

Так зовёшь меня ты из могильной тиши,

Разорвав своё тело в клочья на мине.

Так ты плачешь, с деревьев снимая кишки.

Так кричишь ты, увязнув в вонючей трясине.

В магазине идей, ошалелых исканий

Получи пулю в лоб, распишись и заткнись.

Ты и я – мы потомки счастливых созданий.

Отчего же на отдых так просится жизнь.

Раскусив арматуру гнилыми зубами,

Попытавшись ногами стать на облака,

Обогрев свою душу степными кострами,

Я услышу сквозь холод «Люблю я тебя».

Так стоишь ты одна обнажённая в тундре,

Так лежишь на штыках революций и войн,

Так сидишь ты на всеми оплеванной урне

И гордо проходишь невинной сквозь строй.

Мой солдат, говорят, один в поле не воин.

Говорят, что болота, мол, лес и пеньки.

Но ты знаешь отлично, как я тобой болен.

Правда, правда за ними – и мне не дойти.

Я устал атмосферу сверлить томным взглядом.

Без излишних страданий сложив этот стих,

Проведу параллель между Раем и Адом.

И услышу опять это «Jch liebe dich».

* Ударение на вторую «а».

ПОРОЧНОЕ ЗАЧАТИЕ

Ты поставишь на стол самовар,

Чайник водки, ну, а на заварку

Приготовишь из мака и спермы отвар.

Вонь селёдки, уют коммуналки

Ёбнет в нос смрадным запахом лет.

На минет согласиться нетрудно.

Намного труднее запомнить секрет,

Как удобнее прятать все зубы.

Изорвав ошалелую плоть

На куски семенных излияний,

Так трудно в себе тошноту побороть

И залить влагой новых желаний.

Ты расставишь вновь сети, силки.

Попадусь я, но всё же скажу непременно:

«Прогнала бы меня, ты подруга в пинки,

Ведь со мной не грядут перемены.

А грядут лишь порок и разврат».

Но назад не пойдёт камикадзе.

Ты ответишь: «Хочу!», - буду этому рад.

И опять источая заразу,

Рот забив табачным дерьмом,

Из себя поломав Джеймса Бонда…

Импотенция, климакс будут потом.

А сегодня Париж или Лондон

Нас не примут к себе, так и знай.

Раздевайся – мы будем плодиться.

Пусть по миру мой бред и твой чай

В наших детях возобновится.

СОБАЧКА

Ты можешь лаять и кусаться.

Не надо, Моська, слон – непобедим.

Быть может, и останусь я один,

Совсем мне ни к чему тебя стрематься.

Тебя бояться?! Видели ли чудо.

Мой лоб дурацкий – толоконный лоб.

Его твой автомат не прошибёт,

Я даже слегка раненым не буду.

Забуду и на ветер брошу пепел

Случайных встреч и потных простыней.

Из пепла старого – несбыточных идей

Воскресну как всегда в великолепье.

Не слепишь бога из каминной статуэтки

Бездумной, привлекательной весьма.

Кнутом не станет тонкая тесьма

И шкуре далеко до табуретки.

Из рыбы в сетке получается уха.

А как поймаешь золотую рыбку –

Вдруг своё счастье спрячешь за улыбку

И кинешь её в вар наверняка.

Течёт река и в водах гонит мусор.

А где-то большегрузные суда

По этой же воде туда-сюда.

Послушай, как же тут не станет грустно.

Ты можешь падать и вздыматься,

Но не допрыгнешь до желанной высоты,

С которой я тебе скажу, что ты

Так и не научилась улыбаться.

А лишь кусать, и то не до несчастья,

Гнилые зубы как характер показать.

Придётся мне тебя опять назвать

Собачкой из крыловской басни.

ВОСПОМИНАНИЯ, ДА ХОЛОД…

Воспоминания, да холод,

Голод

И бессонная тьма.

Я был когда-то очень молод,

Глупым

Я был тогда.

Транжирил время, воду в ступе

Толок как мог.

А больше ничего не мог я.

А если мог – был плох.

Я был когда-то очень нервным,

Первым

Я быть хотел.

Как кот был ласковым,

Как пёс был верным

И бел как мел.

Непредсказуем как торнадо,

Где не надо лез.

Но, как известно, дров всё больше,

Чем дальше в лес.

Я познакомился с стаканом,

С «планом»

И лаской дев.

Хотел стать первым хулиганом.

Странно,

Но я хотел.

Болел эпохой рок-н-ролла,

Стал сочинять стихи.

Ха-ха, хи-хи, я был счастливым,

Как не крути.

Мне захотелось ещё что-то.

То-то.

Я смог любить.

Курить я стал намного больше.

Меньше

Зато стал пить.

Я с ней взрослел и поднимался,

Любил её.

Отдал ей тело, продал душу.

И что ещё.

Я стал хорошим и спокойным.

Войны

Отдал друзьям.

Я изменил своим устоям,

Глупым

Я был и там.

Теперь она осталась в прошлом.

А я завис

Над бездной в пошло-настоящем,

Плохой артист.

Я не хочу теперь быть первым.

Верно,

Куда бежать.

Порвать аорту, вырвать вены,

Пеной

Потом блевать.

Взрослел зазря, назад вернуться

Уж не могу.

Спасибо всем за то, что всё же

Ещё живу.

СОЛОВЬЯ ПЕСНЯ

Любил её я безответной любовью.

В её же глазах читал только «нет».

Свою, недопетую песню соловью

Сменил вдруг на водку и дым сигарет.

На сучек безкомплексных, жаждущих случек,

Да на дорогу, ведущую прочь.

Ещё, на стихи, что моё сердце мучат

В бессонную, долгую летнюю ночь.

Писал ей зачем-то любовные письма.

Она их, смеясь, все читала ему.

Куда мне, красив он и он трезво мыслит,

Ведёт на три фронта двойную игру.

И в его сладострастных объятьях

Я исчез для тебя навсегда.

ОБЫЧНОЕ

Что ты кричишь, полоумная дура?!

Тише, ведь люди гуляют вокруг.

Я бескультурен и эта фактура

Снова замкнёт возбуждения круг.

Друг или враг? Не дробись на вопросы.

Думать не надо, думать не смей.

Вытри с лица эти сопли и слёзы.

Не бойся шуршания тёмных аллей.

Бери меня под руку, медленно, чинно,

Как будто с почином на ложе любви.

И не зови меня потной скотиной.

Ведь я не скотина, я хуже, пойми.

Закончились дни подневольного гнёта.

Сегодня свободна ты, как никогда.

Стрельба по мишени из пулемёта –

Моя безобидная злая игра.

Кого ты ждала?! Дурака на кобыле

Белой и с чёрным пятном между глаз?!

Забудь! Все когда-то мы сказки любили.

Принц – молодец, а злодей – педераст.

Вспомни про класс, а ещё про дет.садик,

Как ты училась на скрипке играть…

И не пугай ты – меня не посадят.

А если посадят, мне тоже насрать.

Мне не впервой, и скорей не в последний

Убить и послать бабье тело в лета.

Готова ли к смерти, убогая леди,

Когда-то носившая имя – Мечта?!

Все живы здоровы. В словах смерти сила.

В парке осеннем, где жухнет листва,

Двое влюблённых ругались так мило,

Что даже она для него умерла.

Не больше…

Я оставлю на камнях следы

Предрассветной холодной росы.

Я умою глазами лицо

твоё и моё.

Открывая знакомую дверь

В старый мир наших новых потерь,

Ты реальности нового дня

сигаретой начни.

Как-то странно болит голова,

В винном зелье мои рукава,

На губах привкус крови твоих

мной искусанных губ.

И увидев в окно новый день,

Я уйду, не отбросив и тень,

Лишь украдкой взгляну на тебя –

ни мертва, ни жива.

С появлением первых лучей

Кончим дурь наших диких затей

И оставим на память о нас

лишь примятый матрас,

Едкий дым, да огарок свечи,

Крик разлуки и вопли в ночи.

И убьём всё, что звали когда-то

любовью своей.

Я уйду – это наверняка.

Ну, а ты, ты не будешь одна,

И проснувшись с похмелья опять,

ты начнёшь снова ждать.

Да, к тебе прибегут ещё те,

Что подарят созвездья тебе,

Но так странно похожи они

на пять звёзд коньяка.

Пивом в банке и пеной у рта –

Ждёт гудком паровозным судьба.

Остановок не будет, увы,

не проси и прости.

Лишь цветы, да на камнях следы…

Я из ангелов снова в козлы

Опущусь, когда кончится хмель

и начнётся заря.

ЕСЛИ ХОЧЕШЬ, ПОШЛИ…

Глаза блестят в ночи на паперти любви,

Твои глаза окутаны страхом.

Хочешь кричать – кричи, хочешь молчать – молчи.

Если хочешь, пошли всех на (хрен).

Ты не была одна, твоя вина права.

Вина в вине и истина там же.

Уходят поезда и рвутся провода.

Всё это ерунда, но важно.

Асфальтовой любви не нужен пыл свечи.

Ей нужна страсть свободного тела.

Хочешь молчать – молчи, хочешь кричать – кричи,

Если тело-то вдруг не запело.

С тобой сегодня ночь, а завтра будет день,

Он привнесёт в твою жизнь воскресенье.

Тебя постигла лень, с тобою старый пень,

Который знает, что властвуют деньги.

В твоём окне темно, ведь ты ушла давно.

Ушла, забыв, что такое дорога.

Забыв от том, что всё в финале лишь говно,

Лежащее под крышкой гроба.

Ночные фонари и не нужны стихи.

Ведь ты привыкла жить с размахом.

Хочешь кричать – молчи, хочешь молчать – кричи!

Я надоел тебе?! Пошли на (хер).

АД

По ржавым рельсам, гнилым шпалам едет поезд прямо в Ад.

Твоя электропроводимость передала мне заряд.

И однорукий пират, стоящий у входа,

Собирает колоссальные предсмертные доходы.

По оголённым проводам, балансируя на грани,

Растворю я твою ложь в полиэтиленовом стакане.

Ведь ты не с нами, ты там, где включили турбины

Крематориево-газо-костоломовой машины.

Я укрываю свои уши от разбитых окон,

Я конвульсирую в экстазе зловещего панк-рока.

Всё выйдет боком, и ты даже знаешь об этом,

Поэтому тушишь об нас сигареты.

А мертвым травам, мёртвым птицам, мёртвым зверям и людям

Никогда уже хуже наверно не будет.

Будет хуже лишь тем, кто поедет за нами

По ржавым рельсам, гнилым шпалам в голодное пламя.

Зубовный скрежет помоек, крик дохлой кукушки,

Бьют опять топором по настырной макушке.

А тушки свиные похожи на розы –

Красно-белого цвета они.

Подытожим:

В юных пальцах обрывки воспоминаний

О том, что когда-то ты ехала с нами.

Теперь же мы сами. Вперёд, без возврата.

На радость тому инвалиду-пирату.

Авторы: В. Е. Куделин и С. Н. Р.

117 (буриме)

Сижу в печали за столом.

Стол липнет от вина и грязи.

В глазах той подзаборной мрази

Вдруг мышь становится слоном.

Она ещё совсем пьяна,

И смотрит тёмными глазами,

Как дверь закрыв за подлецами,

Сижу я молча у стола.

Ей подлецы, а мне – друзья.

Её купили за пол литра.

Слюнявый рот я шторкой вытру.

За эту мразь горит статья.

А как всё чудно начиналось!

Так чуден первомайский день.

Теперь в царапинах голень

И кровь её на мне осталась.

В своей беде «бычки» курю.

Но мразь обламует: «Оставишь».

Скажи, зачем мне душу травишь?!

Ведь я свободу так люблю.

Но так случилось, что поделать.

И за окном шумит весна.

Я жду, когда придут друзья

И мы решим, что с нею делать.

Автор А. А. Капля (Кэп) ; обработка В. Е. Куделин

* * *

Здравствуй, милая, не засохшая,

Свежесрубленна, да отделана.

Из чего же ты, моя сладкая,

Из такого мягкого сделана.

Не забуду я нашу ноченьку,

Ночь безумную, ночку страстную.

Не забуду я, как стонала ты

Вся охвачена моей ласкою.

И запомнил я, как вонзал его

В плоть дающую, в плоть кричащую,

Как порвала ты в лоскуты мою

Спину твёрдую, работящую.

Где же ты потом тварь позорная,

Шлюха мерзкая прохлаждалася?

Как же ты подряд столько месяцев

На глаза мои не являлася?!

Что стоишь теперь – взгляд опущенный,

Ручки сцеплены, ножки сдвинуты.

Или ты теперь целомудренна?

Иль поля давно не возделаны?

* * *

Что смотришь, старая, бездонными глазами?

За мной пришла?! Ну, извини, уж нет.

Стакан мой полон, жизнь играет в гранях,

В бутылке водки на десятки лет.

Ты, стерва, думаешь, что жить мне страшно очень,

Что мне пора, что я в тебя влюблюсь?

Напрасно время тратишь фея ночи,

В седле времён сидеть я не боюсь.

Смени-ка лучше балахон на платье бала,

Своим ножом так страшно не маши.

Ступай же в ад, культурно, без скандала.

Возьмёшь потом все прелести души.

* * *

Что смотришь, старуха с пустыми глазами?

За мною пришла? Мой ответ тебе – нет!

Стакан ещё полон, жизнь плещется в гранях

И водки в бутылке на тысячу лет.

Эй, стерва, не думай, что жить мне так страшно.

Напрасно потратила время своё.

Мечтай, не мечтай – не влюбиться в тебя мне,

Не выпасть из времени, бросив копьё.

Смени балахон на вечернее платье.

Своим тесаком предо мной не маши.

Ступай лучше в ад, вернёшься попозже,

БЛЯ

Ты не знаешь меня того,

Что прячется за добротой.

Ты не знаешь меня того,

Который бывает злой.

Подлый, мстительный человек,

Это даже не В.Е.К., это даже не Я.

Но, взглянув в подсознания сеть –

Это всё-таки, всё-таки я.

Ты не знаешь меня таким,

Каким знали меня до тебя.

Ты не знаешь меня таким,

Каким знают меня друзья.

Эгоист я до мозга костей,

Не злодей, но однако большая свинья.

Раз не веришь – не проверяй.

Это всё-таки, всё-таки я.

Ты не знаешь меня. Не знай.

Лучше будет тебе не знать.

Ты не знаешь меня. Не знай.

Но не надо и пробуждать,

Того, что запрятан во мне –

Мелкий пакостник, крупная «бля».

Не рычи на меня. Молчи.

Это я, это всё-таки я.